Американцы пользуются в мире заслуженной репутацией капризнейшего из народов: от своего правительства, которому чаще всего не доверяют, они требуют пусть скороспелых или скоропреходящих, но неизменно скоропалительных решений. На сей раз они, должно быть, удивили мир не только готовностью доверять Вашингтону, но и внезапно обнаружившейся способностью ждать. Что, впрочем, понятно: удар, нанесённый 11-го сентября, самый ужасающий и кровавый из когда-либо нанесенных американскому народу, буквально парализовал его страхом - и в мгновение ока осмотрительность, тревожность и скрытность стали главными слагаемыми национальной психики американцев. Теперь уже никто не жалуется, что - в отличие от прежних времен - правительство даже не думает отчитываться перед народом о том как прошла последняя бомбёжка. Теперь уже все соглашаются: бомбёжка - дело опасное, а об опасном деле лучше помалкивать. К культуре помалкивания приобщили даже законодателей: в тайны новой войны посвящены лишь восемь конгрессменов и сенаторов. "Самый демократический и требовательный" в мире народ не думает жаловаться на доселе "неслыханную молчаливость" администрации, заславшей его сынов и дочерей сражаться за правое дело в дальние края,  но отказавшейся отвечать - когда же они оттуда вернутся. Но как мне кажется, неслыханно "громкая" же в американской истории, девяносто-девяти-процентная, поддержка начатой войны пойдёт на убыль одновременно с прохождением шока и неизбежным после начала наземных операций ростом числа гробов с американскими солдатами из Афганистана.

Всякая война, сказал кто-то, нравится народу не дольше тридцати суток. Популярность нынешней легко объяснима, но долгосрочность этой популярности зависит не столько даже от новостей из дальних краёв, сколько от сюрпризов существования в самой Америке. Если теперешнее "новшество", исключительная скрытность администрации, не окажется преходящим, - почти поголовной сегодня воинственности американцев придёт скоропостижный конец. Способность жить на пределе нервного напряжения ограничена растяжимостью нервных клеток, то есть - временем, по прошествии коего жизнь возвращается к привычным ориентирам. К нормальному. Почему, собственно, Вашингтон, не торопившийся приступить к бомбёжкам далёкого талибанского края, так поспешает использовать замешательство публики в своем собственном: ввести законы и правила, гарантирующие её максимальную податливость в её любом, в том числе спокойном, состоянии. Гарантирующие растяжимость нормального бытия за счёт включения в него инстинктов панического.

Малейшую критику её мудрости администрация расценивает не просто как проявление дурного, то бишь не-патриотического, вкуса, но почти как вредительство. Прославившиеся вольнодумством журналисты наперебой публикуют в независимых газетах статейки, в которых упрекают себя за то, что когда-то журили нынешнего президента. Даже самые отважные юмористы и комедианты уже "стесняются" президентской темы, - из-за чего лишились, конечно же, вернейшего источника гомерического хохота.

Что же касается "рядового люда", как величает нас Джордж Дабью (мини-Буш), все мы столь основательно поглощены тем, чтобы не занюхаться невзначай начинкой почтовых конвертов и обойти стороной места публичных скоплений, что у нас не остаётся ни времени, ни сил разглядеть вторжение смертоносных бактерий в наше жизненное пространство. Бактерий, напоминающих структурой те, которые в минувшем столетии вызывали массовые удушья и насаждали деспотизм. В отличие от (пока ещё) большинства внемлющего Вашингтону люду, я лично не усматриваю прямой причинно-следственной связи между распознаванием "инакопишущих" с последующим зачислением оных в список раскольников общества и искоренением террористического гнезда Осамы в Афганистане.  С искоренением как раз я очень даже согласна, но одна из причин моего согласия заключается именно в том, что сам Осама и иже с ним считают заведомо неправедным мнение, не согласующееся с их собственным. По этой же причине я не согласна даже с частичной "талибанизацией" Америки во имя полного торжества над Талибаном.

Вашингтон призывает народ не поддаваться страху и террору, - "делать свой бизнес, как всегда". То есть жить, как прежде. Нормально. Но в таком разе ему самому, Вашингтону, пристало хранить лица общее, нормальное, выраженье, - не щуриться, например, и не подозревать в анти-патриотизме всех, кто не очень уж охотно снаряжается в десятилетний поход против незримого врага. Нашему президенту - вместо того, чтобы супить брови, подобно его родителю во дни "Бури в пустыне" - пристало прислушаться наконец к тем "невменяемым" соотечественникам из "яйцеголовых", которые, да, поддерживают его в стремлении сокрушить Талибан и Осаму, но, нет, не одобряют насаждаемого бушами "мирового порядка". "Простодушные" противники подобной стабильности куда менее наивны, нежели тот же Джордж Дабью, признавшийся, что (или будто?) не понимает "почему Америку не любят, хотя я-то знаю: мы - хорошие"! Они также и куда более последовательны, тогда как правительство, предостерегая народ о неминуемой в такой-то уикэнд террористической атаке на американцев "неизвестно где", настоятельно советует нам в этот же уикнэнд толпиться в торговых центрах державы, дабы - посредством "нормальной" траты денег и закупок новых запасов ненужных товаров - выказать городу и миру наш неколебимый патриотизм. После таких советов даже "неяйцеголовые" могут задаться вопросом: кто, собственно, пребывает в замешательстве, - мы, народ, или они, правители?

Во вторник 11-го сентября предельно ясно, впрочем, стало иное: мир, действительно, перенаселён и тесен, как джунгли, и посему даже гигантский зверь, Америка, не вправе рыскать в нём так своевольно, словно он - единственный. Америка, надо надеяться, побьёт террористов, но точно так же надо надеяться и на то, что ей придётся изменить повадки. Стратегическая элита Штатов, финансовая и политическая, вынуждена будет отныне считаться и с прочими обитателями джунглей. Ей во имя главной цели существования в джунглях, спасения собственной шкуры, надлежит теперь, по-видимому, умерить собственную алчность и сильнее проникнуться "самаританским" духом по отношению к глобальной нищете, которая, впрочем, и "оплачивает" радикализм. Я сомневаюсь, что даже такие чванливые представители этой элиты, как Дональд Трамп, приискивающий самый дорогостоящий парашют на случай поджога его небоскрёба, откажутся отстегнуть куда больше купюр только бы им вернули теперь уж невозвратимую "нормальную" жизнь.