Что ж, с разгромом Талибана американцы вправе будут заявить, что начальная часть обещанного выполнена. Касательно же наказания страшнейшего из "злодеев", Усамы, администрация уверяет местную публику,  что с помощью Аллаха, саудовский фанатик вместе со всей своей бородой загнан в высокогорный угол, из которого ему "не улизнуть от правосудия" даже на проворнейшем из афганских ослов. В интересах как собственных, так и нефанатичного большинства людей, а также из жалости к помянутому животному я надеюсь, что Вашингтону удастся "доставить правосудие" к Усаме спецрейсом раньше, чем под ним загнется осёл.

Между тем, рассуждая о попутном ветре, вышецитированный чин имел в виду отнюдь не только широкие крылья бомбардировщиков В-52 и F-15. За исключением блаженных военачальников типа муллы Омара, который выстраивает план очередной "матери всех битв" преимущественно по ходу своих пророческих снов, - мало кто сомневался, что американская авиация рано или поздно доконает обутых в сандалии и некормленных талибанских пехотинцев.

            Под хорошей погодой пентагоновец подразумевал прежде всего благоприятный для Вашингтона общественный и политический климат, установившийся во всей державе: невиданное прежде единодушие американцев не только в деле "выкуривания злодеев из пещер", но и в готовности идти дальше, - навести библейский страх на души "злодеев"... потенциальных. Даже те, кого, как правило, раздражает любая вашингтонская администрация, поддерживают бушевскую в её решительном походе против исламских фанатиков, не находя ни в сказаниях, ни в деяниях Талибана или Усамы ничего такого, что не заслуживало бы абсолютного забвения.

            Не нахожу и я, но когда речь заходит - теперь уже часто - о готовности американцев навести страх и на местных "злодеев", побаиваюсь. Побаиваюсь я того, что к последним американцы стали догадываться причислять и тех, кому по роду службы надлежит высказывать собственное мнение: комментаторы, скажем, или комедианты, писатели, телевизионные "головы" и т.д.

            Если им сильно подсобить, американцы - как, наверное, и прочие народы - вполне ведь могут догадаться и о пользе снесения с плеч подобных голов. В правительственной помощи же сомневаться, видимо, теперь не стоит, ибо сразу после 11-го сентября любое отклонение от любого единодушного мнения расценивается в Америке как непатриотическая ересь. Романисты и журналисты, годами нарабатывавшие себе славу на язвительной критике статус-кво, "одумались" в мгновение ока - и теперь уже потешают публику в роли лубочных трубадуров, распевающих громкие патриотические гимны. Комедиантам и юмористам "настоятельно советуют" не подтрунивать над Джорджем Дабью, когда тот мямлит, скажем, о новом, "трансформном мире" или обещает принять в связи с любой угрозой этому миру "предваритительные меры". Диск-джокеям на радио разъясняют неуместность подачи в эфир тех песенок покойного Леннона, которые "провоцируют" миролюбивые чувства и тем самым оскорбляют "лучшие" побуждения местных патриотов, уверенных, что "мешкать не время", - то есть не время "мечтать о братстве людей". Тем более, если это братство, как пел, мол, покойник, будет добиваться "отмены собственности и религии тоже".

            Всему свое время: время петь такие песенки и время их "молчать", время подстрекать к свободам и время их "подстригать". Особенно если речь идёт о гражданских, "нервирующих". Таких, как свобода речи. Или право на свободное, т.е. "непрослушиваемое" общение обвиняемого с адвокатом. Время нормальных судов с их "нервирующими" свободами и время судов военных, где адвокаты и тройки присяжных подчиняются тому, кому подчиняются обвинители. Время, наконец, учреждения и неслыханных дотоле законов. Анти-террористического билля, например: чтобы всякий, кого подслушивают, выслеживают и "вычисляют", не вякал в знак неудовольствия, а довольствовался тем, что его подслушивают, выслеживают и "вычисляют" не за прегрешения, а на всякий случай.

            Да, время, конечно, теперь в Новом мире особое, - и это опасно, ибо, как свидетельствует история Старого, особое время способно не только двигаться, но и стоять. Или ещё само по себе оно может и схлынуть, но привнесённое им - устояться. С точки зрения подобных "метафизических формул" Усама со своей Аль-Каидой как нельзя точно угодил "возвышенным" желаниям американской право-фланговой элиты. Той самой стратегической элиты, которая, проливая крокодиловы слёзы по поводу экономического застоя, вовсе не мешкает, а требует под шумок новой войны новых же налоговых поблажек для себя, - для "бедных" богатеев. Но не ради, мол, нас самих, а ради нашей с вами родной Америки, люди добрые! Вот люди добрые и озадачились теперь старым вопросом: верить богатеям или не верить? Вопрос этот, впрочем, только кажется сложным, ибо теперь уже все понимают: поскольку сегодня хулить Буша или усомниться в нём суть злодеяние, во всём надлежит положиться на него. Потому, что он всё и знает! Причём, - даже лучше, чем простые слова!

            Но как бы то ни было, трагедия 11-го сентября породила и добро. Америка, единственная в мире супердержава, осознала наконец, что она - не единственная в мире сила. Незадолго до крушения нью-йоркских башен и пожара в Пентагоне Джордж Дабью промчался по европам с таким ветерком, как если бы сам Джон Уэйн скакал от таверны к таверне. И как если бы, бросая пыльное "Хай!" ошалевшему в тавернах люду, в каждой из них этот Уэйн подступал бы к стойке и подмигнув бармену, закладывал за ковбойскую повязку на шее по шкалику виски. И молча бы удалялся. Одним своим видом Буш давал всем понять, что мужику надо быть прежде всего мужиком, - наращивать бицепсы и никого не бояться, а разговоры о всяком там потеплении мировой атмосферы, всяких там озоновых оболочках и прочая - словоблудство для маменькиных сынков. Вот мы с друзьями в нашем добром техасском Крофорде если и точим лясы, то - о стоящих делах! О нефти, например! Которую, кстати, делим меж собою очень честно!