YANA DJINLETTERS FROM AMERICA ПИCЬМА ИЗ АМЕРИКИ |
|
"Destroy another fetus now/We don't like children anyhow!" ("Убей еще
один зародыш-/ребенки не нужны народу!" Эту строчку я выписала
из шлягера поэта и певца Ленарда Коэна, а сам этот шлягер об Америке,
хлесткий и ироничный, он сочинял для киноленты "Прирожденные убийцы". В
той же Америке, впрочем, большинство людей с Коэном не согласится, ибо
оно, большинство американцев, считает свою страну "самой детолюбивой" в
мире. В общем и целом американцы относятся к абортам плево - и немалую
часть времени посвящают защите прав... зародыша. К вылупившемуся же из
зародыша ребенку относятся тут, похоже, куда менее дружелюбно. Либо
пропадает к нему всякая симпатия, либо же бывшим борцам за его право
придти в это общество становится плевать на то, что это общество к
пришедшему в него настроено враждебно. Дети, в свою очередь, возвращают родителям "долг" самым громким образом, - стрельбой. Никогда прежде Америка не могла "похвалиться" столь агрессивным подрастающим поколением. Школа в этой стране превращается в стрельбище, где свое извечное ребяческое недовольство миром ребенки выражают с помощью ручных автоматов. Чуть ли не каждый месяц телестанции прерывают дежурные передачи и транслируют в прямом эфире очередной ужасный, но теперь уж документальный "сюжет", - историю об идущей в школьных стенах пальбе. Чуть ли не каждый месяц же "правила школьного поведения" ужесточаются, - что к нынешнему дню привело только к ужесточению кровавых "сюжетов". Согласно любого рода данным, быть подростком в нынешней Америке - самое незавидное дело, хотя подросткам всегда и всюду не слишком сладко. Так или иначе, в Америке сегодня многие заняты таким вопросом: Кто же они все-таки есть, эти американские подростки, восставшие против своего же мира и выражающие неприязнь к нему отстрелом сверстников? Прирожденные убийцы - или слабосильные жертвы общества? Вот, скажем, Энди Уильямс, 15-летний калифорниец, наделавший шума несколько недель назад автоматной очередью в родной школе. Убил наповал двоих и ранил тринадцать школьников, спокойно передвигаясь по коридору с оружием в руках и с безмятежной улыбкой на лице. Одноклассники до сих пор не в силах объяснить его жестокости, а учителя - отсутствие раскаяния. Его, конечно, арестовали - и публика требует теперь судить его отнюдь не как несовершеннолетнего, то есть - безо всяких поблажек за маловозрастность. В случае признания его виновным, ему предстоит просидеть всю жизнь (если последнюю можно будет называть жизнью) в камере. В качестве несовершеннолетнего же ему, возможно, удастся оказаться на свободе в 25-летнем возрасте. Тем временем "детолюбивые" американцы требуют введения смертной казни также и для несовершеннолетних, ссылаясь при этом на Энди Уильямса как на доказательство правоты этого требования. Одержимые предрассудками, скорые на суд и даже более мстительные, чем ветхозаветный Бог, они не сомневаются в том, что ужесточение любых правил и законов является единственным способом лечения проказы, поразившей это общество, которое, подражая опять же Вседержителю, они считают наиболее совершенным в мире только потому, что создавали его сами. Поговорим, впрочем, не столько о них (тем более что это пренеприятно), сколько о маловозрастных уильямсах, действительно расплодившихся ныне в Америке. Сам Энди был и есть тот самый "милый" и "отзывчивый" подросток, который - по словам всех знавших его родственников, приятелей и знакомых - даже отличался от прочих своей очевидной добронравностью и мягкосердечностью. К животным и малолетним детям относился особенно любовно, и, несмотря на малый возраст, имел подружку, семья которой не чаяла в нем души. Не отличаясь, однако, атлетической внешностью, Энди был заядлым книгочетом, - что в нынешней Америке является чуть ли не беспрецедентным фактом. Школьные "атлеты", впрочем, постоянно подтрунивали над его тщедушностью, кротостью и несоразмерно большими ушами. Энди это, видимо, надоело - и положил тому конец с помощью автомата. Когда его показывали по телевидению из зала суда, - ни на меня, ни, возможно, на большинство американцев он не произвел впечатления жестокого или даже сколь-нибудь хладнокровного юноши. Мне показалось, правда, что он пребывал уже по другую сторону страдания и печали. Выглядел как подросток, только что расставшийся с невинностью - и не отделавшийся пока от шока. Еще точнее, - вовсе не как злоумышленник или убивец, а как потерявшаяся душа, достаточно проницательная и чуткая для того, чтобы не убежать прочь от тошнотворно скучной толпы, но избравшая, увы, роковой выход при этом побеге. Я представила его себе как воплощение Холдена Колфилда, героя сэлинджеровской повести "Над пропастью во ржи". Подобно Энди Уильямсу, Холден видел этот мир каков он есть, - нацеженным болью и ложью, но тому хватило сил не выказывать гнева по отношению к окружавшему его миру. Холден ограничился тем, что поколотил одноклассника. А потом, - подобно самому своему создателю, автору повести, - он, Холден, просто-напросто отбился от нынешнего мира. Выбыл из него. Сэлинджеровского Холдена Колфилда, выдуманного писательской фантазией, и Энди Уильямса, насквозь всамделишного, разделяет ровно полвека. В течение этих пятидесяти лет многие "отшельники" мира сего, "лишние люди", отказавшиеся прижиться к мировому порядку, не раз брались за оружие, преисполненные презрения ко всем, благодаря кому существование представлялось этим "отказникам" невыносимо болезненным. И мои симпатии принадлежат именно Холденам Колфилдам мира сего, а не мучителям их, - дубинноголовым "парнишам", в порожних глазах коих "незакатаная американская мечта" сводится к игре в бейсбол и к мускулистым любовным стычкам с перекрашенными в блондинку "юбчонками", развлекающими зрителя между баскетбольными таймами. Что же касается причины, по которой Холден Колфилд воплотился в Энди Уильямса, она также представляется мне вполне очевидной: день ото дня это общество становится все более и более нетерпимым к "иному" и все более и более жестким в требовании к каждому из нас мыслить и жить "как положено". То есть - как "положило" оно. Всякий, кто намерен в этом обществе выжить, вынужден ему подчиняться полностью и безоглядно. Всякий, кто посмеет усомниться в богоданности американских стандартов, становится в глазах этого общества сущей ему угрозой. И этот принцип получил освящение не только в среде легко ранимых подростков, но прежде всего в среде их родителей. Именно они, родители, и сотворили лик нынешней Америки, империю единоликости, царство, в котором понятие "иное" стало в конце концов столь же порожним, как "демократия" или "свобода". Мне представляется, что именно они, "взрослые американцы", и не вправе удивляться умножению "чудищ" в среде своих отпрысков. Ведь именно они, срывая себе ноги, гнались и гонятся за символикой пустопорожней американской мечты, оставив своих детей на произвол вытравляющих мозг компьютерных программ или тому "живописному" мусору, который Голливуд называет произведениями киноискусства и снабжает обычно ярлыком "Дозволено для потребления несовершеннолетними". Если этим "взрослым американцам" так уж не нравится, что ребенки стреляют друг друга, то им следует хотя бы "бежать помедленней", чтобы на ходу выкроить наконец время и... Беда, впрочем, в том, что после "и..." писать теперь уже нечего! Мне кажется, - духовная пустота этого общества обрела уже предельную "разреженность", и никакие родительские нравоучения или никакие нововведения в законы ничего уже изменить не смогут. "Взрослым американцам" остается только одно. Самое последнее. Упокоить взор на накопленном и... уступить дорогу подрастающим. Прирожденным убийцам. |
