YANA DJINLETTERS FROM AMERICA ПИЬМА ИЗ АМЕРИКИ |
|
В одном из своих эссе Иосиф Бродский заметил, что скука является
самостоятельным жанром существования. Я лично не представляю себе
человека, который не выказывал бы неизменную преданность этому жанру.
Скука сильнее нас. По крайней мере, - тех из нас, кто не носит в себе
некоего исключительно высоко организованного духа. Большинство же, увы,
не обладает способностью относиться к происходящему вокруг с абсолютным
безразличием. Безразличием к тому, что и порождает у людей это
состояние всепоглощающей и всеядной скуки, - к неумолимому повторению
всего и вся. К непоборимому принципу существования, - к принципу
постоянного возвращения. Сменяются дни, недели, месяцы, - но ничто ведь вокруг нас так по существу и не меняется: тот же даже муж или та же жена, те же, понятно, дети, те же звуки и тот же пейзаж. Кое-кто, конечно, и порывается время от времени изменить окружение, но по прошествии еще какого-то времени случается неизбежное: новое становится старым, старое повторяется, и скука, как ей и положено, возвращается. Ключевым моментом скуки является именно эта фраза, - "через какое-то время", ибо скука и есть ничто иное, как аккумилирование времени. Она - один из частных случаев проявления неизменного торжества времени над пространством. Вот, собственно, почему противостоять ей способны лишь святоши, ибо только им и удается не отводить взгляда от самой сути времени, не паникуя при этом от осознания собственной, человеческой, малозначительности, - о чем, конечно же, только и глаголит время. Всем остальным, несвятошам, приходится изыскивать пути спасения от этой истины. Бегства от нее. Формы бегства - самые разнообразные и варьируются в зависимости от особенностей той или иной культуры, но чаще всего сводятся к алкоголю, сексу, наркотикам, спорту или, наконец, искусству, как к средоточию перечисленного. Если, скажем, всем святошам всех прежних поколений дано преподавать нам уроки смирения и непротивления духу вечности, то и нам с вами дано открывать им значение страстей и чувственной отзывчивости, - вещей, которых так никогда и не коснулось внимание этих истинно возвышенных душ. Страсти, обыкновенные людские страсти, есть по сути дела оружие, с помощью которого нам, не возвышенным душам, людишкам, и "удается" пробиваться сквозь скуку, время, даже "вечность", - и именно ими, людскими нашими страстями означено абсолютно всё, что создано или разрушено человеком, - революции, телевидение, алкоголизм, искусство, наркотики, технология и т.д. Человек, снаряжающийся в Европу на каникулы, собирается, в сущности, туда же, куда отправляется тот, кто вместо билета на авиалайнер покупает себе седьмую рюмку виски в соседнем с домом баре. Он отправляется прочь от собственной реальности. Вот, видимо, почему с чисто этической точки зрения художник и наркоман, - оба предаются одному и тому же греху бегства от скуки. В равной же степени бездельник, "поливающий" стены нью-йоркских зданий краской из распылителей и именующий загаженную им штукатурку словом "граффити", занимается в целом тем же, чем, как выяснилось, занимался Роберт Хассен, арестованный недавно по обвинению в шпионаже американец, - в модификации собственного бытия. Дело Хассена интригует не с политической точки зрения, а с психологической. Субъект, выстроивший чрезвычайно успешную карьеру в органах; в Федеральном Бюро Расследований, где обрел репутацию чуть ли не самого надежного из агентов. При этом, будучи отцом шестерых проживавших с ним отпрысков и верным мужем благоверной же жены, он являл собой показательный образец американского семьянина из т.н. среднего класса. Коллеги считали и считают его человеком незаурядных способностей, сумевшим - помимо выполнения обязанностей - выучить даже целый ряд языков. В том числе - компьютерных. Ханссену удалось сделать это в свободное время, которого у него было вдоволь, - гораздо больше, чем у коллег, ибо был этот Ханссен смышленнее их и справлялся с работой быстрее. Достигнув совершенства в своем ремесле, он, по-видимому, стал испытать резкий... избыток времени, которое к концу рабочего дня накапливал куда больше, чем ему лично было необходимо для выполнения служебного долга. По-видимому же, это и спровоцировало скуку на атаку высокопоставленного работника американских органов. Навалившись на него, она, скука, этим не ограничилась. Стала тяжелеть с каждым днем. С каждым же днем менее сносной стала поэтому казаться Ханссену и собственная жизнь. Полупорожней. Гнетуще одноплановой. И вот в конце концов он решается укомплектовать собственное существование за счет введения в него новой - для него исключительно увлекательной - ипостаси самого же себя. Ипостаси шпиона. Шпионаж связан с искусством лгать, а искусный лжец должен обладать воображением, - что у Ханссена тоже всегда было в избытке. Именно благодаря своему воображению ему и удавалось утирать нос начальству на протяжении более пятнадцати лет, в течение которых он, не вызывая ни у кого никаких подозрений, передавал России секретные материалы ФБР. Причем, перехитрил он и своих российских коллег, которым было невдомек кто же именно в ФБР передает им секреты. Мне думается, что Ханссена подвигли на "творчество" отнюдь не идеологические или финансовые соображения. Когда, например, благодарные россияне предложили ему денег побольше, он просто-напросто отказался, сославшись на то, что "выплачиваемая сумма покрывает его нужды ". Ханссена привлекло в шпионаже иное, - сам процесс игры и перспектива победы на обоих фронтах: и российском, и американском. Ханссен напоминает мне гроссмейстера, увлеченного сеансом одновременной игры с многочисленными шахматистами, которых он обходит по кругу, выигрывая партию за партией. Обыгрывая всех. В шпионской своей ипостаси американец пытался обвести вокруг пальца каждого в отдельности и всех вместе - и чем больше был связанный с этим риск, тем интереснее ему было играть. Местные хулители Ханссена, объяснившие эту скандальную историю нравственной несостоятельностью ханссеновской натуры, сами, на мой взгляд, выказали несостоятельность... интеллектуальную. Будь я Робертом Хансссеном, я бы возразила им, что нравственной низменностью отличается именно и прежде всего само наше бытие. Сам наш быт. Хотя бы, скажем, потому, что люди не научились существовать без таких изобретений, как ФБР или КГБ, и что нет совершенно никаких свидетельств, будто первая комбинация букв символизирует более высокое нравственное начало, нежели второе. Или - наоборот. Ненавистники Ханссена упускают из виду обстоятельство, которое было выявлено в ходе следствия и является ключевым для объяснения "природы" этого шпиона: согласно руководству ФБР, Ханссен нанес ущерб не столько безопасности государства, сколько - "благополучию" его контрразведки. Иными словами, он охотился за... себе подобными. Точнее, - состязался с ними, усматривая в том лучшую форму досуга. При этом - неизменно побеждая. Пока, разумеется, не проиграл... Новый генеральный прокурор державы громогласно пообещал, что отныне всем будущим ханссенам уже, дескать, не сдобровать, ибо он, генеральный прокурор, распорядился каждого работника органов периодически подвергать испытанию детектором лжи. Смехотворность обещания в том простом обстоятельстве, что детектор вылавливает шпионов не чаще, чем вооруженному сачком для отлова бабочек контрагенту удается поймать крокодила. Это и понятно, ибо единственное, что для посрамления детектора следует предпринять какому-нибудь ханссену, - всего лишь "обрести"... соответствующую испостась. Именно это, кажется, и сделал сейчас еще один раз Роберт Ханссен. Он, как рассказывают, снова вошел в роль примерного семьянина, а на вопрос признает ли свою вину ответил категорическим "нет". Между тем никакой суд ни в каком государстве не выказывал пока т.н. многоуровневого мышления - и посему Ханссен, конечно же, категорически будет признан виновным. Невзирая на то, что, согласно его многоуровневому интеллекту, виновным следует признать не его, Ханссена, а наше плачевное бытие. |
